Евгений Головин. Этот человек изменил сознание многих
людей, в том числе, и мое. Поэтому я бы хотел посвятить несколько строк
человеку, чье творчество стало направляющим в 90-ых годах так называемого
"советского андеграунда". Он сильно повлиял на современников,
показав, что за обычной жизнью подчас скрываются вечные человеческие вопросы о
месте и цели существования. Мало замеченный, но многое сказавший, он влиял на
многие мысли внутри творческой интеллигенции.
Евге́ний Все́володович Голови́н (26 августа 1938 —
29 октября 2010) —
русский писатель, поэт,
переводчик, литературовед, филолог, культуролог, специалист по эзотерике, знаток алхимии, мистик и автор песен. Он писал о том, что его увлекало, что
было темой его размышлений, что касалось вечных тем человеческого
существования.
Его биография неотделима от его творчества. Поэтому я не
могу позволить себе не упомянуть о ней. Лично с ним я знаком не был, поэтому
могу о нём судить только по рассказам его друзей, его видео лекциям, книгам и
статьям.
Евгений Головин
родился в Москве. Отец пропал на
золотых приисках. Сам Евгений утверждал,
что воспитывался с 10-ти лет у бабки-колдуньи. Окончил среднюю школу экстерном
в 14 лет. Учился на филологическом факультете МГУ. Вот и вся реальная история
его юности. Не густо? Все дело в том, что остальная часть его биографии состоит
из легенд, мифов, историй, которые либо появлялись независимо от него, либо
были созданы им самостоятельно. Для него
подходит описание, взятое из его статьи "Дионис": "Если душа
насыщена элементами воды, воздуха и огня, если эта душа чувствительна,
свободна, экстатична - плохо ей живётся
в эту эпоху." Его мир - это мир Диониса, где "нет ни порядка, ни
периодичности, ни фиксированных пунктов ориентации, где опьянено всё - и
наблюдатели и наблюдаемое, это страна чудес Алисы и морской простор навигации
Пантагрюэля"
В 16 лет он начал знакомство с Гомером, для чего выучил
греческий язык. После он прошёл через всё средневековье и эпоху Возрождения. Он
переводил Бодлера, Рембо, Рильке, Аполлинера, Поля Элюара, Гарсиа Лорку. В
юности принадлежал к кругам московской нонконформистской богемы. Публиковался в
журнале "Иностранная литература". Работы Евгения Головина посвящены
алхимии, переводам французских и немецких поэтов, лекциям о Серебряном веке. Он
был главным редактором журнал «Splendor Solis». Песни на его стихи, исполняли
группы ''Центр'', ''Кино'' и ''Ва-банкъ''. В 1960—80-х годах был одним из
лидеров «московского мистического
подполья» и постоянным участником «южинского кружка». В 80-е годы, когда стала
рушиться цензура, возникла идея коллекции ''Гарфанг'' — серии книг черной
фантастики. Гарфанг — белая полярная сова — звала его на поиск неведомого!
В последние годы он выпустил ряд блистательных и изысканных
книг: «Приближение к Снежной Королеве», «Веселая наука. Протоколы совещаний»,
«Мифомания», сборник стихов «Туманы черных лилий».
Хочу отметить, что его богом, его девизом был поиск. Вечный
духовный поиск — это и есть, по его мнению, метафизика. Он говорил, что наше
бытие — это такая река, а вы — рыба, которая по ней плывет. И вот кругом
закиданы крючки, и на каждом крючке какой-то червяк или какое-то лакомство. Как
только вы проглотите этот крючок - вы попались.
Главным объектом его критики было скучное "царство
машин", общество "одномерных" людей, стремящихся не столько
быть, сколько иметь. Он сознательно не принадлежал Царству Времени. Головин существовал
в своём собственном мире, в своей собственной России, среди мистических
средневековых трактатов по алхимии, поэтических откровений «проклятых поэтов»,
высокой интеллектуальной культуры Средневековья, невидимых континентов и
восхитительных сюрреалистических образов.
Себя он называл «профессиональным читателем», но никогда -
ни писателем или поэтом. И его манера читать действительно была
профессиональной: я считаю, что это было настоящее искусство. Во-первых, он
всегда читал книги на оригинальном языке. Во-вторых, если Головин открывал книгу какого-либо
автора, то можно было сразу же сказать, что он прочтет все произведения этого
автора, изучит их до мельчайшей детали. В-третьих, он тщательно знакомился с
контекстом. В-четвертых, он реконструировал на этом основании общую суть послания,
переводя его в свой текст. В-пятых, он всегда искал в тексте «тайное»,
«сокрытое», то неявное, что пробуждало его интерес, в очень тонком режиме —
тогда, когда он вглядывался в текст несколько зажмурившись, как бы лениво,
полусонно, давая возможность своей гениальной интуиции проникать в строки,
подобно тому как вода обнимает сразу весь сложный рельеф обтекаемой ею
поверхности; отсюда он мог вынести такие нюансы, которые, можно сказать, в
самом тексте вообще не содержались.
Всё многообразие его увлечений создавало герметическую
окружность, где Головин был динамическим центром. Когда случайные люди попадали
в радиус действия этого круга, они сталкивались совершенно с другим миром. И
это нельзя было не почувствовать. На улице, в метро, все обращали на него
внимание, и очень сложно сказать, чем это было вызвано.
В его лекциях важным был не только доклад - и голос, и
интонации Головина требовали пристального внимания. Как бы случайные,
малозначимые отвлечения, сравнения, запинки, метафоры, аллюзии, цитаты в его
произведениях - всё это вызывает ощущение сновидения, фантазма. Открывается совершенно
отличный от нашего мир, где всё меняется, трансформируется и колышется на
кромке несуществования смутными силуэтами.
Разбирать Головина можно до бесконечности, но, как он часто говорил,
цитируя Аристотеля: "Целое больше своих составляющих".
Иван Полозов 
|
